Прозаические произведения: Сфера безмятежности Напиток Семь легенд и сказаний башкирского народа Об одном незначительном споре

Только Женька не мучается и не мечется от вчерашних событий.
Его суровая реальность даже не предполагает никакого счастливого исхода из внезапно вспыхнувших чувств. Юноша просто складывает волнующие толчки своего сердца в секретную копилочку и закрывает ее на замок. Он не знает, что делать с хранящимися там драгоценностями, но одна только мысль об их присутствии делает его счастливым.
Женька привык с раннего детства не желать вещей, которые от него не зависят. Самое сложное было, пережить уход отца к чужой женщине, смириться с невозможностью его возвращения.
Семилетний пацан сидел каждый день во дворе и ждал, когда папа придет с работы. Сначала шли дожди, а отца не было. Потом повалил снег, а знакомая "шестерка" не сворачивала в их двор. Много мужчин прошло мимо. Много счастливых мальчишек пробежало, держась за большую сильную руку. Потом опять пошли дожди. Пришла весна и однажды над его домом повисла радуга. Мама, обвешанная продуктовыми сумками, вошла в арку и прошла как раз под радугой.
Шкатулочка открылась и со звоном захлопнулась: больше он не думал об отце. Сгибаясь из стороны в сторону тростиночкой, мальчишка тащил одну из тяжелых сумок, смеша мать веселыми рассказами о сегодняшних событиях в школе.
А Осьмеркины вдруг обнаружили у младшего удивительное чувство юмора.
Пожалуй, на него и придется уповать, думает Женька, отчего-то все время, возвращаясь к зеркалу. Интересно, а что в нем увидела она? Сверкнувший взгляд прожег ему грудную клетку. Он прижимает ладони к твердым ребрам: теперь он точно знает, как трепещет от любви сердце. Даже сейчас, представляя Ляльку, оно снова сладко замирает.
Женька ловит в зеркале свою идиотскую улыбку - ну и красавец! Может быть, все только почудилось? При встрече сразу все станет ясно. Дождаться бы еще только этой встречи!
Время в это утро тянулось как засохшая жевательная резинка.
Чтобы уплотнить зависшую в пространстве неподвижность,
Женька решил прибраться дома. Обычно дни полетов совпадали с маминым отсутствием. Но сегодня у матери набралась целая куча отгулов за внеочередные дежурства, и они с Машей, ее подругой, пошли с утра по магазинам.
Привычными движениями он вытер пыль с немногочисленной мебели, пропылесосил коврики и вымыл пол, еле согнав с належанного места под столом толстого кота Вильяма. Маленькая стрелка сдвинулась с девяти и зависла между десятью и одиннадцатью.
Он почистил плиту и раковину на кухне. Разделал подтаявшую курицу на восемь порционных кусков, обвалял в приправе для гриля и бросил в зашкворчавшее подсолнечное масло. Промыл и поставил варить рис и порезал лук. Подумал и сделал пару бутербродов с солеными огурцами и колбасой.
Упорная палочка не желала вылазить за пределы полюбившегося ей, видимо, числа одиннадцать.
Тогда он пошел в санузел и рассортировал белье для стирки. Первая партия плескалась в барабане, обед был готов, а время вовсе не собиралось быть убитым таким рутинным способом.
Женька еще немного погипнотизировал выцветший циферблат и полез под душ. Прохладная вода стучала по голове, как по стенкам ванны: гулко ударяясь, отскакивая и сливаясь в потоки. Минуты утекали в водосток, смешиваясь с мыльной пеной. Прошла вечность. Махровое полотенце мягко пробежалось по гладкому телу и обняло чистую попу вместо набедренной повязки.
На этот раз он, кажется, его обхитрил! Женька украдкой взглянул на часы, проходя на кухню за завтраком: так и есть! Оставленная без присмотра парочка перекочевала в следующий сектор и прилипла к верхней точке.
С бутербродом и кофе он вышел в лоджию. Стремительно выцветающее небо предвещало жаркий день. На крыше соседнего дома два сизаря кружились возле белой голубки, тесня друг друга надутыми грудками. Пока, наконец, один из них, более тощий и молодой, не столкнул соперника с карниза. Женька почему-то обрадовался, как за своего. Сегодня он тоже будет падать и взмывать: как только наступит ночь. Довольно улыбаясь, он поставил пустую чашку на пол, вытянул длинные ноги на придвинутый стул и закрыл глаза. Солнце тут же прилипло ко всем открытым частям его продолжительного тела и замерло на опущенных веках. Время свернулось калачиком рядом и снова прекратило свой ход.

Медленно двигаясь, свет переместился по полу огромного, во весь этаж, кабинета высветив затейливые иероглифы на эксклюзивной японской плитке. Документы были собраны и рассортированы. Информация переархивирована и вынесена на флэш-памяти подальше отсюда еще вчера. Компьютеры почищены и приведены в соответствие. Информированные сотрудники затихли в ключевых точках бетонной громадины в ожидании скорых гостей.
И тем не менее, он до конца не верил, что с ним обойдутся именно так. Через стеклянную стену своего шикарного офиса Вагит Каримович Исмаилов наблюдал, как одинаковые молочно-серые микроавтобусы без окон одновременно подкатили с разных сторон здания, перекрывая все выходы и входы. Пятнистые фигурки спецназа быстро рассеялись по территории и заполнили лифты и лестницы.
Он сел в легко подъехавшее кресло и уставился на часы. Минуты с трудом пульсировали на электронном табло, пробиваясь сквозь не желающие двигаться секунды. Что скажет Лялька, вдруг подумалось ему. Он посмотрел на родное в ямочках лицо, задорно смотрящее на него со стола. Мокрые кудри рассыпались по загорелым плечам. Это они в Испании, прошлой осенью.
Ему все время некогда с ней как следует поговорить! Николай опять жаловался вчера на ее ночные отлучки. Конечно, Иринка Комарова хорошая девочка, да и те двое ребят, с которыми они встречаются на крыше, тоже вроде из приличных семей. Хотя длинный, кажется Евгений, по наблюдениям телохранителя из очень бедных, даже отца нет. Исмаилов привык доверять дочери, верил в чистоту их еще детской дружбы, но ведь юность так неосмотрительна! И что это за опасная затея: собираться для общения на такой высоте.
Он грустно усмехнулся: кто бы говорил об опасности. Только ни он и только не сейчас. В затихшем воздухе громко прозвучал голос секретаря:
- Вагит Каримович! К вам пришли.
- Веди, - просто сказал он.