главная

Домой       Живопись    Графика    Акварель    Проза    Стихи    Художник    Гостевая    Контакты 








Прозаические произведения:

Сфера безмятежности

Напиток

Семь легенд и сказаний башкирского народа

Об одном незначительном споре

  
   
В повести 28 страниц:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
13 14 15 16 17 18 19 20
21 22 23 24 25 26 27 28

Напиток

Повесть

Детский голос спросил по-русски:
- Кто вы и откуда?
Я завертела головой, пытаясь сориентироваться на звук, но решила отвечать хозяйке.
- Просто люди, которым не нравится, что за них решают, сколько и где жить. Меня зовут Тэсс. Мы с Виктором - друзья и живем в Западной части Конфедерации. В Америке.
Женщины обменялись короткими фразами на языке, которого нет в моем трансляторе. Придется настроиться на их волну. Я знаю, что восточный менталитет не приемлет излишней торопливости, но судьба моего друга очень тревожила меня: все-таки он обычный человек двадцать второго века.
- Не волнуйся о своем мужчине. Он понадобится нам только на одну неделю - освежить кровь, - ответ прозвучал прежде моего вопроса.
Они что, умеют читать мысли? Я попыталась посмотреть на своих собеседниц третьим глазом. Есть! В полумраке настенных огней довольно хорошо вижу свечение вокруг их голов. Розово-сиреневая аура у девочки, фиолетовая у молодой и темно-пурпурная у старшей женщины. Дочери Земли! Я, не таясь, раскрываю свою. И дальше наше общение не нуждается в переводчиках и словах.
Сестры спускаются ко мне, берут меня за руки, садятся вокруг меня и ведут мысленно по своей истории. Младшая норовит забежать вперед и рассказать все сама, потом отступает и передает инициативу старшим. Ее зовут Ямиля. Среднюю - Буддика, а, старшую - самую главную - Чалман. Они действительно предводительницы племени сарматских амазонок: бабушка, мать и дочь. Я смотрю на них во все глаза и не могу поверить, что древние, давно забытые слова и понятия снова живы!
С конца двадцать первого века, после распада российского государства, на землях так называемых малых народов: татар, башкир, чувашей, мари и мордвы, борьба за власть среди местных "князьков" и "царьков", затянулась на долгие тридцать лет. Попытки тех или иных сил прибрать местные народы к ногтю завершились формальным объединением в так называемую Волжскую Булгарию. Но фактически, измученные беззаконием люди уже объединились стихийно в родовые кланы, возглавили которые - женщины! Три предшествующих века мусульманства были сметены и забыты.
Свободолюбивые волжанки вдруг вспомнили свои истинные корни. Здесь всегда жили амазонки! Патриархальный период закончился. Мужчины, честно говоря, давно уже дискредитировали себя во власти: бесконечные забавы в "войнушку" и в "сиди дура сам открою" дошли до абсурда. Женщины устали делать вид, что уважают глупость и наглость. Пошлые игры западных женщин в сексуальность, законность и феминизм - не подошли для гордых прагматичных сарматок. Они просто, не спеша, прибрали управление в свои руки и приставили мужчин к их естественным потребностям: воспроизводству, играм и переноске тяжестей. До отбраковки мальчиков дело пока не дошло, но воспитанием детей и участием в решении политических вопросов бывшему сильному полу заниматься не позволяют. Несколько крупных кланов объединились в Большой Совет. Его возглавляет представительница правящего рода, власть в котором передается по наследству. Большой Совет диктует свою волю декоративному представителю Конфедерации. Представитель этот тоже, естественно, женщина, но очень молодая: чтобы не вызывать вопросов среди молодняка в правительстве нынешнего президента.
"Кто такие русташи?" "Это мужчины". Бедный профессор Спенсер. Он будет разочарован. Так ему, впрочем, и надо: сам ни разу не побывал в этих краях, а "специалист по территориям"! Благодаря таким специалистам я здесь и сижу с открытым ртом. И ведь уже далеко не молод для научного экстремизма. Кстати...
"А куда вы дели своих стариков?" "Никуда, они у себя дома". "Дети, они тоже ваши?" "Да". "Но как же система? Разве закон не имеет над вами силы?" "Нет, он не имеет возможности за нами надзирать". "Почему?" "Мы оставили города. Скопления множества людей на ограниченном пространстве перестало иметь смысл. Нам проще жить родами. Да и людей стало в этих местах намного меньше, чем раньше". "Почему?" "Разве ты не слышала о страшной эпидемии СПИДа?" "Идем, я все покажу" - вклинивается Ямиля. Она берет меня за руку, и мы устремляемся ввысь, оставляя свои тела сидящими у подножия Волжского откоса.

Поднимаясь почти тем же путем, каким я сюда попала, пролетаем по этажам подземного дома, с небольшими уютными комнатами, наполненными теплым светом с реки. Дом полон жизни. Его стройные смуглые обитатели в основном женщины, девочки, старухи. Женщины чистящие оружие, женщины сидящие за мониторами ("что они делают?" "это коммутатор, здесь тепло Земли распределяют для нужд дома"), женщины обучающие детей, старушки и девочки, изготавливающие одежду и утварь на маленьких смешных станках. Волосы у всех причесаны по-разному, но у большинства собраны в "конский хвост". Изредка - косы, иногда - короткие стрижки, еще реже - распущены по плечам. По дому они ходят в тонких мягких туниках и легких разноцветных штанах. Мне ужасно нравится! По вороту туники расшиты шелком или бисером. На ногах вязаные тапочки. Надо будет непременно один такой комплект приобрести. Я думаю, мне он пойдет. Странно, что очень вкусно пахнет, но мы не встретили ни одной кухни! Когда я ела в последний раз? Не помню.
Везде очень чисто: тот же глиняный пол, травяные циновки, минимум деревянной мебели (в основном низкие большие столы, да широкие помосты для сна с аккуратными горками одеял и подушек). Все остальные функции выполняют ниши в глиняных стенах, легкие и теплые ткани, разнообразная глиняная посуда. "Как вы это все чистите?" "Видишь отверстия в стенах - это система очищения, вентиляции и обогрева одновременно". "А отходы?" "Наши отходы чистые. Твердые - сжигаем, жидкие - фильтруем сквозь глину и сливаем в реку". "Где же русташи?" "Увидишь". Мы летим выше, и мне хочется спросить мою маленькую провожатую: откуда у них станки, машины и мониторы, и опять, не дожидаясь вопроса, она шлет мне: "узнаешь". В глубину ответвляются длинные ходы, но меня туда не зовут, да и я все по той же причине не рвусь. Мы где-то близко к поверхности: я ощущаю, как толща земли перестает давить, и, невольно, ускоряюсь. Ямиля сдерживает мой порыв и тянет меня направо. Кажется, именно отсюда просачиваются вкусные запахи!
В большой светлой зале, перегороженной рядами длинных глиняных печей и столов очень шумно: вот где мужчины! Под веселый гвалт бегающих мальчишек, стук ножей и грохот больших кастрюль, наполняющих кухню вырывающимися из-под крышек ароматами, сильный пол с упоением занимается исконно мужским делом - готовит еду. Они, в отличии от женщин, не видят нас, и мы пролетаем почти над самыми столами, заглядывая в шкворчащие жаровни. Вку-у-у-ссна!!! Расшалившаяся девочка смахивает на пол блестящие крышки, и те прыгают со звоном по полу, шугая толстопузых пацанят из-под стола. Что-то не похоже, чтобы мужчины чувствовали свою ущербность в связи с переменой образа жизни.
Ямиля ныряет в воздуховод и тащит меня еще выше: мы в теплицах.
Это уже не подземелье. Прозрачная крыша идет вровень с землей, так что узкие пеналы тепличных наделов по сути - траншеи. И здесь сплошь мужской контингент. Правда пара женщин мелькает перед глазами -"агрономы" - объясняет моя спутница. Мы несемся дальше и, через несколько мгновений, влетаем в закамуфлированные под земляные холмы арочники.
"Гаражи". Понятно итак. По периметру длинного помещения, в ячейках между невысокими перегородками, как лошади в стойлах, стоят квадрики. Ремонтные мастерские находятся тут же, по центру. Между ними - несколько автожиров и аэроджипов. Я гляжу на работающих внизу мужчин и волна тревоги доходит из оставленного внизу тела: Виктор! Теперь уже я тяну увлекшуюся Ямилю вниз. "Хочу пить, писать и есть". Не знаю почему, но мне не хочется показывать умной девочке свою привязанность к мужчине. На всякий случай.
Второй спуск кажется мне намного короче, потому что мы падаем снаружи: вдоль отвесного берега. Я пытаюсь угадать, где же окна, сквозь которые в подземный дом проникает так много света, но безуспешно. Глиняная стена кажется пустой и однородной. Угадав мои намерения, маленькая амазонка хохочет своим серебряным смехом так, что кажется, я слышу этот смех вслух. Точно. Я в своем теле.
И мы все еще держимся за руки.
- Ямиля отведет тебя туда, куда ты хочешь, Алтынсэс, - не дожидаясь просьб, по-русски говорит Буддика, - встретимся после обеда.
Старшая, так и не произнесшая ни слова, внимательно разглядывает меня. По-моему, она мне все равно не доверяет.
Не сговариваясь, мы опять встаем и бежим. В боковых проходах оказались все необходимые мне комнатки. Туалет напоминает далекое детство у бабушки в деревне. Стульчак из обожженной глины - просто большой круглый горшок без дна. Внизу шумит поток. Рядом кумганы с водой. Странно, но меня не тяготит отсутствие привычных условий. Все достаточно удобно, просто и очень чисто. Мне легко с моей маленькой проводницей: она рада похвастать, как у них все ловко устроено, а я рада посмотреть на необычную жизнь. Захватив обед в ячеистых квадратных чашках с крышками, она ведет меня по узкой лестничке куда-то вниз. Как не хочется идти вглубь. Голова начинает уплывать. Легкие отказываются выполнять функцию дыхания. Не буду показывать ребенку свой страх! Еле передвигаюсь вслед за шустрой девчонкой. Пройденные 35 ступенек кажутся сошествием в ад. "Стой, пойдем обратно", - готова уже закричать я, как вдруг, из распахнутой ловким пинком маленькой двери, на темные ступеньки падает яркий солнечный прямоугольник. Ноги сами по себе ускоряются и выносят меня на галечный берег. Река!!! Боже, как мало надо человеку для счастья!
Мою в холодной воде руки и лицо. Мир принимает свой обычный вид: красивый, причинный и целесообразный. Ямиля запрокинув хорошенькое, в ямочках, личико, опять смеется над моим восторгом, а может быть наоборот, смеется восторженно вместе со мной. Черные коски прыгают на крепеньких плечах вместе со всем упругим, как мячик, тренированным тельцем маленькой амазонки.
Я брызгаю на нее водой, она отвечает тем же. И только когда промокшие и довольные мы устраиваемся на деревянных мостках поесть, я вспоминаю о своем друге.
Значит, Виктор будет неделю "освежать кровь". Неделя - это слишком много. Во-первых, не представляю, как он себя чувствует в этой роли. Во-вторых, не уверена, что он в восторге от способа. Как можно делать детей по принуждению? Хорошо поджаренная рыба, ныряет в соус и отправляется вслед за рисом. Хрустящие кусочки свежей спаржи напоминают мне Париж. Как мы славно тогда, в первый раз, пошатались по городу... Забавно, что ничего похожего на ревность я сейчас не испытываю. В любом случае, я должна найти его и помочь выпутаться из этой идиотской ситуации. Как можно скорее.

Твердый дощатый настил кажется мне мягче пуха. "Только на полчаса", уговариваю сама себя и проваливаюсь в безвременье.
"Не волнуйся, - говорит мне Виктор, - я здесь, возле кухни".
"Тэ-э-эсс! План В рассчитан на три дня. Один уже прошел", - голос Моцарта тихо, но настойчиво звучит в моих ушах.
"Они наблюдают за вами". "Да, мы знаем". "Что мне делать, Моцарт, - плачу я - можно все испортить. Чалман мне не верит". "Верю, верю" - улыбается хитро сарматка. Я пытаюсь дотянуться до ее позванивающих серег: "У тебя тоже с трансляторами?" "Мой коммуникатор у нее, будь осторожна!" - Виктор качает головой и уходит вглубь коридора. "Стой,- кричу ему вслед, - зачем ты возвращаешься туда обратно! Тебе что, там понравилось?" "Ха-ха-ха! Какая ты смешная, Алтынсэс! Кому здесь может не понравиться?" Серебряный смех Ямили звучит прямо над ухом. Я открываю глаза, но смех не смолкает. Девочка сидит на корточках передо мной и пытается затащить меня обратно на кровать. По-видимому, я упала во сне на пол.
- Ты, оказывается, умеешь ползать и разговаривать во сне, - раскрасневшаяся от усилий, все еще улыбающаяся амазонка заглядывает мне в глаза.
- И что я говорила?
- Ты говорила непонятно.
- Сколько же я проспала? - тянусь за датчиком и не обнаруживаю его в кармане. Да и кармана в привычном районе почему-то не наблюдается.
- Ты ищешь свою одежду? Тебя переодели. Ты была такая пыльная.
- А где же сейчас мой костюм?
- Скоро принесут. Вот твои вещи, - она указывает на столик рядом с кроватью.
Датчик здесь. Ого! Часа три провалялась! Рядом лежит мой коммуникатор. Разобранный. Видя мое нахмурившееся лицо, Ямиля оправдывается:
- Я только хотела посмотреть, а он вдруг как заговорит!
Я хотела сделать потише, чтобы тебя не разбудить, а он вдруг как сломается!
- Что он говорил? - я верчу две маленькие присосочки в руках: кажется все в порядке, только канал сбился.
- Я не поняла. А на каком языке, разговаривает твой мужчина?
Если Виктор, то на французском, а если Моцарт - на английском, думаю про себя я.
- Какие же языки ты знаешь?
- Сарматский, татарский и русский, - загибает пальцы девочка. Потом замолкает и внимательно смотрит на меня, - самого главного языком не скажешь.
- ??? - даже не нахожусь, что ей ответить.
- Ты хочешь его видеть?
- Кого? - я стараюсь не глядеть ей в глаза, делая вид, что увлечена прикреплением коммуникатора.
- Виктора, твоего русташа.
- Ты знаешь, как его зовут?
- Он сам сказал.
- Где ты его видела?! - сон был "в руку".
- Наверху. Ему хорошо. Его кормят особой едой. Нам нужны здоровые девочки. Много здоровых девочек.

далее »




Последнее обновление: 8 августа 2017 года – серия из восьми рисунков на планшете.            
           tanzilya.ru – 2007-2017 © Танзиля Гайфуллина – живопись, графика, акварель, проза, поэзия.