Прозаические произведения: Cфера безмятежности Напиток Семь легенд и сказаний башкирского народа Об одном незначительном споре

Тем же путем возвращаюсь в предбанник за забытым там украшением.
Надеюсь сегодня не банный день. Монисто приятно обнимает меня за шею.
Что если я заберу его с собой? Хватит, итак стащила игрушку. Но ведь это-то подарок. Надо будет спросить у Ямили. Легка на помине. Запыхавшаяся девочка забегает в увешанную зеркалами комнату.
- Тебе не надоело любоваться собой целый час? - она выглядит слегка разочарованной.
- Почему... - начинаю я и прикусываю язычок. Юная амазонка уверена, что я не выходила из комнаты: голосок ее звучит скорее утвердительно, чем вопросительно, - Почему мне может надоесть?
- Не зна-а-аю. Женщины из верхнего мира совсем другие. Нам вот - некогда.
Она бежит впереди к лифту. Боковая дорожка так и осталась загадкой.
Жаль, что я так мало успела увидеть: у нас совсем нет времени. Интересно, зачем нас похитили?
С Виктором вроде бы понятно, но я то зачем им сдалась: здесь и без меня полно феминисток. Сейчас узнаем. Чувствую, как камни на шее становятся все теплей и теплей. Вы мои маленькие, думаете, я сама не догадалась, почему мое местонахождение вычислили с такой легкостью?
Кабинка, покачиваясь, открывается на нижней площадке.

- Сколько мест на планете вы нашли с антигуманитарной активностью?
- Пятнадцать. И ты знаешь, это не выглядит на самом деле как действие против человечества.
- Но ведь следы направленного воздействия очевидны.
- Скорее это похоже на фурункулез выздоравливающего. Организм борется, посылая атаки антител в наиболее опасные для него места.
- Сколько же нас осталось? Если верить последним данным - около двух миллиардов.
- В действительности и того меньше. Но в этом то и заключается моя самая главная новость.
- Значит, планета выздоравливает... - подхожу к краю смотровой площадки и любуюсь на океан, сопки, лес.
Все-таки без этого маленького городка, улегшегося у подножия гор в устье реки, сбегающей в океан, красота здешних мест была бы не полной. Не совершенной. Я ищу слова, которые могли бы выразить мои чувства и не нахожу. Ольга понимает мое молчание по-своему.
- Не все так плохо. Пойдем вниз, я тебе кое-что покажу.
- Тэ-э-эсс! О-ольга-а-а! - голосок девочки сопровождается стрекотаньем летика.
Ах, засранка, ведь еще не получила лицензию. Кто ей дал аппарат?
Я поворачиваюсь на звук и из-за встречных лучей солнца не могу разглядеть водителя в прозрачной капсуле. Вижу только, что Алсу машет рукой с пассажирского места. И то, слава богу!
Мы спешим в сад, где на площадке, возле сложившей прозрачные крылья гигантской бабочки прыгают двое детей. Девочка в легкой летней чешуе и мальчик, чуть выше ее, в зеленоватой цисте из волокон морского льна. Да это господин мэр, собственной персоной!
- Доблый день вашей оланжевой сущности, Тэсс! Сколо ли мы почитаем вашу новую сказку?
- Вы первый, кому я покажу ее, доброчтимый Каро!
- О чем же она будет на этот лаз?
- Все о том же - о победе добра над злом.
- Я пливез вам пелвые цветы из моего сада.
И он вынимает из цилиндрической бумажной сумочки горшочек фиолетовых и желтых первоцветов. В моем далеком детстве мы называли их "сон-трава". Я так тронута этим милым жестом, что слезки тут же набегают в уголки глаз. Как вы стали сентиментальны, дамочка. Стареете. Запах пушистых цветов открывает праздничный день.
Я люблю нашего градоначальника, как и все жители городка, несмотря на его амбиции. Дети этой эпохи особенные: их невозможно не любить.
Вечером мы накрываем стол на террасе, демонстративно вынимая кушанья из выведенной в сад панели. Каро Ито с удовольствием созерцает этот процесс. То ли он гордится плодами рук своих, то ли ему нравится моя помощница. Алсу изящно сервирует нашу простую трапезу. В центре зажаренный морской окунь на большом подносе с громким названием "Мандаринский пруд". Четыре перламутровых тарелочки соевой лапши под грибным соусом и полированные палочки из красного дерева - мне вкусно просто глядеть на все это. Сакура продолжает ронять свои цветы, украшая розовато белыми лепестками черный лак нашего стола. По наружной лестнице к столу спускается Ольга с подарками.
- Праздник начался!
Блюда мгновенно разогреваются ручным лазером. Щелчок, и в темнеющее небо уходят, разрываясь в вышине от полноты чувств, ракеты фейерверка. Ф-ф-ф-жжж! Ф-ф-ф-жжж! Ф-ф-ф-жжж! Я смотрю на дорогие мне лица, освещенные разноцветными огнями. Черные глазки Алсу восторженно провожают каждую вспышку. Ольга с задумчивой улыбкой глядит в небо. Как давно мне хотелось такого вечера. С тех пор, как решение созрело в моей душе.
Стол опустел и даже чай выпит. Следующее приятное событие - раздача подарков. Дети возбуждены и поэтому шумнее обычного. После недолгого препирательства они решают, что надо начать с Ито. Под громкий общий "барабанный" бой ладошками по столу наша дорогая гостья вручает маленькому мэру видеофончик с тридцатью функциями. Порозовевший от удовольствия мальчик вешает его на шею: по лицу видно, что если бы не должность, он тут же полез бы разбираться со всеми прибамбасами сразу. Моя черноглазая помощница получает последнюю коллекцию мыслеобразов сезона весна-лето. Ей не нужно делать солидный вид, и, развернув экран шкафчика на себя, она примеряет незабудковые серьги. Подруге подарок давно уже готов и в нетерпении чуть не проделал подземный ход в летнем домике на заднем дворе. Предупреждаю, чтобы следили за Ольгой: не подсматривает ли она. И приношу в корзине, накрытой салфеткой, сюрприз.
- Ап! - из-под укрытия на нас выглядывают два блестящих глаза и мокрый нос.
- Джокер! - ахает от удивления Ольга.
Щенок действительно очень похож на собаку, благодаря которой мы подружились. Поэтому он мне и приглянулся. Когда радостная возня вокруг теплого комочка немного утихла, дошла очередь и до меня.
- У меня сегодня два подарка для нашей Тэсс! Первый я уже полгода вожу в своем багаже по всей планете. И поэтому, мы с ним очень сдружились.
Она достает из своей сумки маленькую куклу - мальчика - и ставит его на стол. Он одет в старинное японское кимоно. Ольга наугад выбирает функцию, и игрушечный мальчик начинает читать на распев:
- Весна уходит.
Плачут птицы. Глаза у рыб
Полны слезами.
Нет, только не сейчас. Я быстро выключаю игрушку и тороплюсь обнять подругу. Хорошо, что в темноте не видно слез. Ольга тихонько гладит меня по спине. Лапушка Алсу уводит нашего гостя на площадку, и вскоре над садом взлетает гигантская бабочка. Прозрачные крылья взмахивают несколько раз нам на прощанье. Тесно обнявшись втроем на согретом за день диване, мы тоже долго машем ей вслед. Прости меня, Тэси. Я глупая, надо было потом, наедине. Но я не знала, какое именно хокку он станет читать. То, что будет именно это...
- Все хорошо, все в порядке... - мне не хочется говорить.
Щенок спит у Алсу на коленях. Девочка гладит его по спинке, взглядывая сверкающими черными глазами на меня. Она никогда ни о чем не спрашивает. Она всегда все чувствует.
Временами мне кажется, что воспоминания ушли далеко-далеко. Так далеко, что не разглядишь и уж точно не сможешь пережить их заново.
Но какой-то пустяк выволакивает из глубин сердца самое больное, тщательно спрятанное и изо всех сил забытое. Как сегодня. Из сотен японских трехстиший, заложенных в память чудесной куклы, господин Случай заботливо выбрал именно этот. Стих из Басе, который я прочла Виктору на прощанье. В ту длинную холодную осень, на самом краю земли.

Ночная сырость с реки пронизывает меня насквозь. Придется терпеть до трайлера, где есть запасные термокостюмы. Мой остался где-то в недрах подземного дома. Виктор ведет лодку вдоль самого берега: там падает на воду черная спасительная тень откоса, и нас не видно. Не видно и наших лиц - это к лучшему. Я не хочу, чтобы он видел мою печаль. Я и сама еще к ней не привыкла. Пусть пообживется в темноте. Утром решу, что мне с ней делать. Не могу поверить и понять, что уютная и привычная атмосфера доверия больше не существует между нами. Как они прощались! Оба красивые и молодые, одного роста, они напомнили мне, почему-то, пару горячих породистых коней. Жеребца и кобылку. Или я злобствую? По крайней мере, страсть их поцелуя раскалила воздух вокруг на несколько шагов. Меня никто и никогда так не целовал. Точно злобствую. Стыдно, мадам! А тот, наш первый поцелуй? И потом... Будьте благодарны провидению за это светлое время в вашей жизни, которое могло вообще никогда не случиться. Если бы не он.
- Тэсс, ты спишь? Устала, наверное?
Почему этот голос так безмятежен? Как будто ничего особенного не произошло!?
- Не сплю! Я просто недавно умерла, - закоченевшие руки и ноги придают убедительности моей злости.
- Не сердись, это глупо. Я все равно тебя люблю.
- Я тоже... - боль вдруг начинает испаряться.