Прозаические произведения: Сфера безмятежности Напиток Семь легенд и сказаний башкирского народа Об одном незначительном споре

Обрушившиеся на меня за дверью звуки торжественной музыки, россыпи блестящего конфетти, вслед за громкими выстрелами хлопушек, множество рук: гладящих, обнимающих, теребящих и пожимающих чуть не сбили с ног. Тело мое мягко швыряло в теплом море всеобщего праздника, как в волне послештормового прибоя, окатывая с головой. Блаженно болтаясь, я даже не разбирала смысла обращенных ко мне слов. Пока Грэхэм не прокричал в усилитель с круглого камня посреди зала:
- Тэсс, скажи теперь ты!
И не дожидаясь ответа, заботливые руки вынесли меня на твердь.
Лица, лица, лица... Глаза, смотрящие в сердце.... Суммарная аура зала, направленная на меня множеством лучей, вдруг смела с души такую гору потерь, что я села прямо на пол и разрыдалась во весь голос.
Все затихли. Всеобщее сочувствие еще больше растрогало. Захотелось немедленно всем пожаловаться. Прямо сейчас. Глотая слезы, я оглядела аудиторию, подбирая подходящие слова. Но как назло, самые нужные вылетели из головы. Люди молча и внимательно смотрели. Нашла! Я открыла рот и неожиданно для себя самой заголосила:
- Ой, доехали, мы доехали!
Встречающий нас зал грохнул от смеха.
Хрипло хохотал - кашлял Грэхэм, неожиданно тоненьким голоском хихикала Мадина, запрокинув голову, басом ржал уважаемый ученый Спенсер, приятным баритоном аккуратно смеялся доктор Торрес.
Весь огромный холл, заполненный сбежавшимися отовсюду людьми, облегченно рассыпался колокольчиками и колоколами состоявшейся радости.
В тот единственный раз я консультировалась с Советом по поводу своей дальнейшей деятельности. Мне было рекомендовано, обосновавшись, изучить регион и вести постоянные наблюдения.

Через неделю я улетела сюда, на восток, получив инструкции и подарок техасского фермера. Долго колесила по всему побережью в поисках подходящего места.
Этот рыбацкий городок, в те времена почти деревенька, полюбился мне с первого взгляда. А когда я обнаружила поблизости водопад - выбор стал решенным.
Заполненные отчеты я обычно отсылала с Ольгой, которая периодически приезжала ко мне, живя везде и нигде. У нее необыкновенно хорошо получается собирать живые впечатления со всего света. Рисует она всегда только здесь, лазя по окрестностям или просиживая в своей мастерской. Каждый раз после этого моя настенная коллекция пополняется новым подарком.
В один из таких разов с ней приехала пятилетняя девочка. Звали ее Тэцуко. Тотто-тян прожила у меня четыре года. Расставаться с ней было тяжелее всех, потому что она была первой. Потом появилась вторая, третья и еще много-много других, не менее дорогих и любимых. Подрастая, они исчезали.
Я плакала, теряя каждую из них. Перебирала длинными вечерами вещи, из которых они выросли, уверяя себя, что ни за что не привыкну к следующей. Потом паковала большую коробку с именем любимицы и относила ее на чердак.
Никаких объяснений мне обычно не предоставлялось, да я их и не требовала. Их увозила Оля - этого было достаточно. Мы все заранее знали, что момент расставания рано или поздно настанет.
Алсу ко мне приехала совсем крошкой: ей было всего три. Может быть, еще и поэтому я особенно нежно ее люблю.
Совету известно, что я принимаю ластинг, но комментариев по этому поводу никогда не было. Настало время - и моя подруга стала стареть. Возникавшие трудности при переездах вынудили ее тоже использовать напиток Моцарта.
Так мы и дожили до сегодняшнего дня.
Сегодня ночью было решено, что чудо-средство нам больше не понадобится.

Алсу вывела Ганнибала из конюшни. Мы все-таки едем на водопад. Надо подготовить сюрприз для жителей нашего городка и забрать кое-какие вещи.
- Тэсс, - какие-то нотки в голоске девочки заставляют меня насторожиться.
- Да? - точно. Глазки красные.
- Можно я поеду сегодня с тобой?
- Оля остается дома.
- Я знаю.
- А как же завтрак для Джокера Второго и его хозяйки?
- Завтрак уже готов, - Ольга выходит к нам из кухни, за ней трусит щенок, - и я ни за что не отпущу вас обеих голодными.
- Вы, хитрюшки, сговорились?
- .....

Над садом стоит мелкая морось: то ли туман, то ли дождь, но нас все равно тянет на воздух. Водопадик тоже добавляет брызг.
Я насухо протерла мебель на террасе и раскрыла прозрачную крышу. Алсу принесла мои любимые вязаные пледы из ягеля. Каждому в кресло. Ольга быстро накрыла на стол. Наконец все расселись и пьют имбирный чай с банановым печеньем.
Разговаривать больше не хочется. Ганнибал почему-то остался снаружи и теперь под дождем щиплет траву, задумчиво поглядывая на нас. Шкура на спине и на морде стала мокрой. Он уже все понял, скорее всего. Неожиданно включается наружный звук, и пространство от пола до крыши наполняют волшебные звуки терзающей сердце музыки Доницетти. Она восходящим потоком омывает сад и струится, утекает в небо.
Как больно! Как я смогла так долго жить без тех, кого так люблю. Простите меня! Простите и примите. Я приду, я скоро.
А голос певца продолжает мучить и мучить. Хватит. Больше не могу.
- Пожалуйста... - не успеваю договорить, как вновь наступает тишина.
- Прости...
- Прости, - мгновенно придвинуты два кресла, и руки расхватаны по сторонам.
- Потом. Мы послушаем это потом, - я глажу родные пальцы, а в саду еще долго стоит звон, разбуженных музыкой листьев.

Лес не успел совсем промокнуть. Под густыми лапами елей сухие островки. Зато заросли папоротника на открытых местах блистают мокрыми зелеными кружевами. Пробежала косуля, неслышно пружиня по намокшему мху. Из под ног Ганнибала выскочил, как угорелый, заяц. И коня напугал и сам испугался.
Алсу тихонечко смеется за моей спиной.
Мы едем медленно, впитывая в себя влажную тишину, наслаждаясь последними деньками уходящей весны.
Земля представляется мне маленькой уютной колыбелькой, мирно покачивающейся в космосе под сияние звездных глаз.
"Я возьму с собой этот большой мир. Каждый день, каждый его час..." - прошлое все-таки лезет из меня самым непредсказуемым образом.